2024 год стал поворотным для развития практики трансграничного банкротства в России. После февральского решения Верховного суда (ВС) кредиторы активизировали свои усилия, подав в российские суды сотни заявлений о возбуждении процедуры несостоятельности в отношении зарубежных компаний. Условие для ее запуска — тесная связь с РФ и в первую очередь наличие здесь имущества, на которое можно обратить взыскание. “Ъ” изучил судебные акты по таким делам и выяснил, какую из двух возможных процедур запускают чаще всего, что помогает кредиторам обосновать необходимость банкротства, из каких стран происходят должники и могут ли они защититься от таких требований.
Долгое время практика по трансграничному банкротству в России развивалась достаточно медленно. 2024 год стал исключением. Определение ВС от 8 февраля по делу Westwalk Projects Ltd стало масштабным прецедентом, «давшим добро» на запуск процедуры несостоятельности в РФ в отношении иностранных компаний. Этот подробный и хорошо структурированный судебный акт юристы назвали «новой главой закона о банкротстве» (см. “Ъ” от 10 февраля). Дело в том, что поправки, регулирующие трансграничное банкротство, в РФ так и не были приняты, и в итоге брать на себя ответственность пришлось судам.
Тесная связь с территорией
До позиции ВС случаи, когда российские суды соглашались начать процедуру банкротства в отношении зарубежных организаций, были единичными, говорит исполнительный директор УК «Помощь» Анна Ларина. «Практика по делам о трансграничном банкротстве была противоречивой и во многих случаях отрицательной для кредиторов»,— констатирует старший партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Валерий Зинченко.
«В условиях текущих экономических реалий и санкционного давления наличие инструмента трансграничного банкротства на территории РФ позволяет кредиторам повысить шансы на возврат задолженности, особенно в рамках вторичной процедуры»,— подчеркивает господин Зинченко. Если раньше потребность в этом институте закрывалась доступностью иностранных судов для российских кредиторов, то «сейчас, когда зарубежное правосудие подсанкционным лицам недоступно либо скомпрометировано, банкротство имущественной массы иностранца в России становится самым эффективным инструментом», добавляет советник Orchards Азат Ахметов. Причем помимо коммерческих кредиторов этим механизмом теперь активно пользуется и налоговая служба.
В ФНС РФ сообщили “Ъ”, что в 2024 году суды уже рассмотрели 363 заявления о признании иностранных компаний банкротами из-за долгов по налогам. Из них 310 компаний погасили задолженность перед бюджетом на общую сумму в 8,2 млрд руб., не дожидаясь введения банкротной процедуры. По оставшимся 53 организациям суды признали требования налоговой службы обоснованными и ввели в отношении должников конкурсное производство, но долги перед бюджетом в рамках 28 дел из них уже погашены третьими лицами.
В февральском решении экономколлегия ВС разъяснила, что российские суды вправе рассматривать дела о трансграничном банкротстве, когда имеется «тесная связь должника с территорией РФ». Имеет значение, где компания ведет постоянную экономическую деятельность, на лиц какого государства ориентирован бизнес, имеются ли представительства в РФ, какое гражданство имеют владельцы и руководители компании — этот перечень не является исчерпывающим, а бремя опровержения такой связи возлагается на должника.
Причем ВС допустил запуск как основного, так и вторичного (локального) производства по банкротному делу в отношении зарубежной компании. Если «центр основных интересов» должника расположен в РФ, то вводится основное производство, которое имеет глобальные последствия и должно распространяться на все юрисдикции. Это ситуации, когда юрлицо «лишь формально имеет регистрацию за пределами российской юрисдикции», а фактически ведет деятельность, имеет имущество и заключает сделки в России, пояснил ВС. Наличие официального филиала в РФ при этом не имеет значения. Если же «центр основных интересов» находится в другой стране, но у зарубежной компании есть постоянное представительство или активы в РФ, то можно ввести вторичное производство. Оно представляет собой по сути банкротство «обособленной имущественной массы должника» внутри РФ и распространяется только на кредиторов, связанных с деятельностью юрлица на территории России.
«Предложенные ВС правила соответствуют общим принципам, изложенным в типовом законе ЮНСИТРАЛ. Это серьезное движение в сторону полноценного регулирования банкротства иностранных компаний в России, и тот факт, что оно вводится на уровне ВС и поэтому является более гибким, может оказаться преимуществом»,— говорит начальник управления принудительного взыскания и банкротства Сбербанка Евгений Акимов.
Особенности новых дел
После решения по Westwalk количество обращений кредиторов с заявлениями о трансграничном банкротстве значительно возросло. Управляющий партнер АБ «Бартолиус» Юлий Тай насчитал по меньшей мере 59 заявлений кредиторов в отношении иностранных должников, принятых к производству российскими судами. По некоторым из них уже введены процедуры, но многие еще не рассмотрены. Более того, ранее вынесенные отказы стали отменяться вышестоящими инстанциями со ссылкой на позицию ВС, отмечает господин Зинченко. Так, например, произошло в деле венгерской PROinvest Kft, имеющей представительство в РФ.
В целом практика стала благоприятнее для кредиторов. Конкретизация критериев для запуска процедуры «внесла определенность в процесс доказывания того или иного критерия тесной связи должника с РФ», замечает партнер «Рустам Курмаев и партнеры» Олег Пермяков. Результатом стало то, что, с одной стороны, усилился «контроль над деятельностью иностранных компаний в России», а с другой — «бизнесу стало сложнее избегать российского банкротства, используя формальные регистрации в офшорных зонах», объясняет руководитель банкротной практики «Лемчик, Крупский и партнеры» Давид Кононов.
Основное внимание судов теперь направлено на анализ «фактического содержания экономических связей, что способствует справедливому рассмотрению дела», говорит господин Кононов. Это, уточняет он, отражается на сроках судопроизводства: «Если связь компании с Россией неочевидна, суды склонны проводить более глубокую проверку всех фактов, что замедляет процесс». Так, в деле Retail Chain Properties Ltd для запуска процедуры понадобилось более четырех месяцев. По подсчетам Юлия Тая, средняя длительность рассмотрения судом заявления кредитора составляет 145 дней, максимальная — 526 дней.
Иностранные юрлица, на банкротство которых в российских судах претендуют кредиторы, в основном располагаются в «традиционных юрисдикциях, так или иначе связанных с ведением бизнеса в России или с российскими бенефициарами — Кипр, Турция, реже страны ЕС», приводит наблюдения господин Зинченко. По подсчетам Юлия Тая, явное лидерство за Кипром — 32,7% от всех дел. Среди других стран Бельгия, Германия, Люксембург, Сент-Китс и Невис, Сербия, Швейцария, добавляет госпожа Ларина.
Любопытно, что практически все начатые отечественными судами трансграничные банкротства являются локальными (вторичными), то есть подразумевают обращение взыскания лишь на российские активы должника. Старший юрист юрфирмы «BFL | Арбитраж.ру» Денис Данилов указывает, что в судебных актах не всегда четко описывается, какое именно вводится производство, «в основном лишь цитируется позиция ВС». Есть только один случай, когда суд прямо указал на введение основного производства по делу о трансграничном банкротстве — дело кипрской Rosarium Plantations Ltd (о причинах нераспространения этой процедуры см. колонку «Цена вопроса»).
Ищи активы в стоге сена
Главные и самые частые аргументы при обращении за банкротством зарубежной компании — «наличие долгов перед российскими кредиторами и имущества должника на территории РФ», говорит Азат Ахметов. Имущество может быть движимым или недвижимым, принимаются и ссылки на дебиторскую задолженность. Денис Данилов добавляет, что «если у иностранного должника есть имущество и кредиторы в РФ, которым нужна процедура банкротства, то опровергнуть такую связь довольно сложно».
Для запуска локального банкротства суды могут учитывать постановку юрлица на налоговый учет в России. Так было в деле о несостоятельности IIB Luxembourg S.A., факт процедуры банкротства которого в Люксембурге российский суд проигнорировал по причине введения в отношении РФ международных санкций. А нахождение средств должника на счетах типа С, по мнению суда, не препятствует включению их в конкурсную массу.
Распространены доводы о том, что должник ведет деятельность именно на территории России, добавляет Денис Данилов. Такой аргумент «органически возникает в отношении проектных офшорных компаний», когда организация фактически является российской, аккумулирующей на себе обязательства и активы, поясняет господин Ахметов. Этому часто сопутствует российское гражданство владельцев должника. Так, в деле о банкротстве кипрской Retail Chain Properties Ltd налоговики указывали, что все бенефициары должника — граждане РФ, а доказательства деятельности юрлица и получения дохода на Кипре отсутствуют, отмечает Валерий Зинченко.
Подтверждением деятельности в РФ могут быть ссылки на сделки с российскими контрагентами, исполняемые в стране. Причем иногда такие договоры заключаются исключительно на русском языке — этот нюанс был учтен в деле Digoseno Investments Ltd (Кипр). Кроме того, по наблюдениям Давида Кононова, значение имеет наличие аффилированных компаний в РФ и прохождение основной части операций через российские банки. В случае с австрийской компанией «Фортуна» суд поддержал доводы налоговиков о том, что должник ведет в РФ «деятельность, связанную с арендой и управлением недвижимым имуществом», получает тут корреспонденцию, имеет расчетные счета.
Встречаются и попытки злоупотреблений со стороны кредиторов, когда те ссылаются на формальные признаки связи с РФ, незначительные сделки или временное нахождение активов на в стране. Как правило, суды такие аргументы не убеждают. Так, банку «Зенит» не удалось инициировать банкротство швейцарской Credit Suisse. Суд отметил, что доля российских активов и российской прибыли для Credit Suisse составляет 0,4% и 0,14% соответственно, а это не соответствует критерию «тесной связи», говорит Давид Кононов. Впрочем, кредитор предпринял вторую попытку — по ней решение суда еще не вынесено.
Ранее иностранным должникам помогали защититься от требований кредиторов ссылки на то, что «юридический статус иностранной организации определяется по праву страны, где учреждено юридическое лицо» (это вытекает из ст. 1202 Гражданского кодекса РФ), рассказывает президент Союза арбитражных управляющих НЦРБ Валерия Герасименко. Однако после решения ВС по делу Westwalk «этот аргумент утратил актуальность», уточняет она.
Теперь, указывает Валерий Зинченко, «доводы должников, как правило, сводятся к отсутствию признаков тесной связи с территорией РФ», также они могут апеллировать к возбуждению процедуры банкротства в другом государстве. Кроме того, возражения должников могут строиться на «финансовой отчетности, показывающей, что основная часть доходов генерируется за пределами России», рассказывает Давид Кононов.
В деле Delvenisto Investments Ltd должник ссылался, в том числе, на то, что деятельность компании в РФ была полностью прекращена в 2017 году. Но суд этот аргумент не убедил, так как не было доказательств ведения предпринимательской деятельности на территории Кипра. Даже если учредители не являются гражданами РФ и отсутствует представительство, но имеется имущество в РФ, процедура может быть введена, подтверждает Юлий Тай. Так, украинское ЧАО «Юкрейниан Кемикал Продакс» ссылалось на отсутствие активов, но в итоге они были обнаружены в Крыму, приводит пример Азат Ахметов.
Отказы судов кредиторам встречаются, но они стали более редким явлением. Так, суд прекратил производство по делу о банкротстве итальянской компании Trans Timber Agency, за которым обратилась ФНС. В ходе процесса выяснилось, что единственный актив должника (склад в Архангельске) был демонтирован еще до подачи заявления о банкротстве. В похожей ситуации суд не нашел тесной связи сербской компании «Энергопроект Високоградня» с РФ, указав, что у нее нет здесь активов, а кредитор не доказал «невозможность защитить свои права» в Сербии, по месту регистрации должника.
Один из наиболее интересных аргументов со стороны кредиторов — «затруднения при инициировании процедуры за рубежом», говорит господин Данилов. Так, заявление кредитора о банкротстве Garant Bauinvestition GmbH (Германия) было удовлетворено со ссылкой на то, что «решение российского суда о взыскании задолженности не может быть исполнено за пределами РФ в связи с введенным в отношении РФ санкционным режимом», приводит пример господин Зинченко.
В связи с этим большой интерес вызывает попытка обанкротить бельгийский Euroclear Bank по требованию АО «Гео-Система», которое ранее получило решение суда о взыскании с Euroclear $1,2 млн убытков из-за заблокированных в нем еврооблигаций. «Учитывая специфику уже имеющихся споров и статус должника как кредитной организации, это дело может стать важным прецедентом»,— считает господин Зинченко. Его рассмотрение назначено на 21 января 2025 года.
В ожидании международного признания
Позиция ВС по делу Westwalk послужила стимулом, чтобы вслед за судебной практикой развивать и регулирование. Осенью Минэкономики обнародовало проект международного соглашения о трансграничном банкротстве, разработанный для стран СНГ (см. “Ъ” от 21 октября), который стал вторым значимым шагом к распространению этой процедуры. Документ также делит производство на основное и вторичное, а для определения центра интересов предлагает ориентироваться на расположение активов должника и место основной деятельности предприятия. Проект позволяет запускать разбирательства сразу в нескольких странах, но основное производство должно инициироваться лишь в одной. В процессе применяется право той страны, где ведется производство по делу. Причем в предлагаемой редакции соглашение не будет распространяться на банки, отмечает господин Зинченко.
Валерия Герасименко считает важным принятие международного соглашения, которое «легализует применение механизма трансграничного банкротства на уровне закона, а не судебной практики». С ней согласен Азат Ахметов, уточняя, что «вводить в РФ основное производство по банкротному делу бессмысленно без признания этой процедуры на территории иностранных государств». «Международное соглашение позволит разрешить вопрос в плоскости получения признания процедуры в других странах и, как следствие, обеспечения доступа к активам должника за рубежом»,— подтверждает господин Данилов. Впрочем, Юлий Тай указывает на рамочный характер проекта соглашения и рассчитывает на появление «большей конкретики» после обсуждения документа с другими государствами. Он добавляет, что пока не видел в российских судах заявлений кредиторов о трансграничном банкротстве юрлиц, происходящих из стран СНГ.
Олег Пермяков замечает, что, согласно проекту соглашения, центр основных интересов юрлица, по общему правилу, находится по месту его регистрации: «Если эта норма будет принята, она затруднит возможность возбуждать в РФ основное производство по делу о банкротстве в отношении компаний, зарегистрированных в странах СНГ»,— опасается он. Анна Ларина считает «минусом предлагаемого соглашения, что оно планируется к подписанию только между странами СНГ». Впрочем, замечает Давид Кононов, в отношении компаний из других юрисдикций российские суды смогут по-прежнему ориентироваться на внутреннее законодательство и позицию ВС.
Азат Ахметов полагает, что утверждение соглашения поможет развитию трансграничного банкротства: «Наконец хоть где-то заработает институт основного производства по делу о банкротстве». Но не стоит забывать, отмечает господин Данилов, что «обратной стороной соглашения будет необходимость признания Россией иностранных процедур банкротства, запущенных в странах СНГ».
